Дочитала Большую книгу победителей. Там удивительный коктейль из сановитых русскоязычных писателей, обремененных всевозможными литературными наградами. От Пелевина и Гранина до Водолазкина, Быкова и Юзефовича. Равномерная такая книга. Но было два действительно настоящих открытия. Первое - Михаил Шишкин с его очерком "В лодке, нацарапанной на стене". Вот, например, такое: "Для меня единственный способ воскресить слова - писать неправильно. Я принюхиваюсь к каждой фразе, и если она попахивает пособием "Правильно говорим и пишем", я ее вычеркиваю. Сказать что-то правильно значит не сказать ничего. Потому что язык после Вавилонской башни есть средство непонимания".
Второе открытие - Александр Терехов и его очень мощный очерк "Тот самый Бабаев". Я таких эмоционально заряженных текстов давно не читала. Очень точные слова, рваные фразы, короткие предложения. Читаешь и видишь всё воочию, и сострадаешь, и живешь в этом тексте. Стала искать информацию про него и выяснила, что в 84-86м Терехов работал в одной из районных газет Белгородской области. Так вроде бы, факт и ничего больше. А всё же...
А что касается женской прозы, то тут я прямо разочарована и раздавлена. Взяла роман Майи Кучерской "Бог дождя" в библиотеке. С полки "лауретов каких-то там премий". Зачем только я дочитывала его до конца. Наверное до последнего надеялась, что за этим что-то кроется, что не может так порядочный писатель с порядочным читателем. Понятно, о 90х речь, но нельзя, запрещено человеку пишущему создавать такое безнадежное пространство, как в этой книге. При том, что нет никаких явных чернушных описаний действительности, и речь даже больше о вере и религии. Но когда ты дочитываешь до конца, ты погружаешься во мрак. Безнадега и тлен. И хоть пачечку снотворного из шкафа доставай.
После этой книги хотелось палить костры до неба, литрами кипятить на кухне чай, есть шоколад и смеяться над глупостями с друзьями, чтобы хоть как-то отогреться, отогнать жуткого демона безысходности. Нет страшнее ужастика, чем русская женская проза о 90х.
Возможно такой дикий контраст случился со мной из-за Нодара Думбадзе, которого я проглотила накануне за один вечер. "Я, бабушка, Илико и Иларион". Такое теплое, светлое повествование, полное любви к людям и этому миру, полное надежды и радости, смеха и чистых слёз. И вот что удивительно. События этой повести разворачиваются в далеком грузинском селе в 40-х. Войной охвачен мир, а в этом уголке мироздания люди не теряют веры в хорошее, делятся последним, живут, теряют и обретают. И никакой безнадеги.
И после этого литературного диссонанса мне вообще не хочется браться за книги. Даже не знаю теперь, какое принять противоядие. Либо взяться за классику, либо снова перечитать Думбадзе. Люди, не давайте литературных премий тем, кто лишает вас надежды. Это бесчеловечно. А настоящий писатель не может быть жесток.
